Ювелирное искусство от J.A.R-Жоэля Артура Розенталя
 

Талантливые, смелые и самобытные ювелирные дизайнеры, задающие модные тренды и неизменно восхищающие своими шедеврами последние четыре десятилетия.Они происходят из самых разных уголков мира, имеют разное видение и подходы к ювелирному искусству, но все они, безусловно, невероятно талантливы и являются мастерами своего дела.

Жоэль Артур Розенталь, больше известный как JAR, начал свою ювелирную карьеру 40 лет назад, после того, как стал обладателем ученой степени в области истории искусств в Гарварде.

В биографии Жоэля Артура немало белых пятен и загадочных обстоятельств. Будучи скромным от природы, Жоэль никогда не афишировал подробности личной жизни и никогда не занимался саморекламой.

Жоэль Артур во время учебы в Гарвардском университете сумел попробовать себя в роли художника и режиссера,а совсем недавно и в роли парфюмера. Позже он поступил на работу в ювелирный модный дом «Bvlgari» Но Жоэль Артур посвятил «Bvlgari» лишь полгода драгоценного времени. Затем, оставив ювелирный брэнд, отправился в Париж.

В 60-х годах прошлого столетия Жоэль Артур познакомился с Пьером Жанэ.На почве общих интересов завязалась дружба, которая продолжается и сегодня, пройдя чрез испытание совместным бизнесом. И лишь в 80-х годах Пьер и Жоэль Артур решили начать общее дело - изготовление и продажу ювелирных изделий.

В их профессиональном сотрудничестве Жоэль Артур - идейный центр, а Пьер Жанэ- его неизменный партнер по бизнесу. Успех к их совместному делу пришел не сразу.И пришел он благодаря Лили Сафра, известной благотворительнице и по совместительству жене банкира Эдмонда Сафра.

Лили Сафра в украшениях JAR 

Лили, подобно многим ценителям высокого ювелирного искусства, по сей день является самой знаменитой почитательницей украшений от JAR. В ее коллекции  было 18 восхитительных ювелирных украшений, созданных Розенталем. Именно ее коллекция считалась самой крупной частной коллекцией украшений этого ювелирного мастера.

Но еще в 2012 году был организован аукцион по продаже всех лотов для благотворительности. 

Информации об успехе этого аукциона очень мало, но сомневаться в этом успехе, я думаю, не приходится, так как JAR за всю свою историю выпустил всего около 100 украшений и все они индивидуальны и всегда делались для определенных людей. 

Именно поэтому нигде не встретишь их рекламы. 

Но с ноября 2013 по март 2014 в Нью-Йорке любителям ювелирного искусства постчасливилось увидеть почти все изделия марки JAR  в нью-йорском музее Метрополитан на выставке "Jewels by JAR".

А теперь перейдем к самому интересному. Самим героям этого поста.

Украшения JAR включают в себя изделия в виде цветов и ветвей, воссозданных из метала и покрытые небольшими драгоценными камнями. Соцветия абрикоса, пылающие камелии представлены во всей красе.Клевер, гвоздики, анютины глазки, лилии, сирень и фрезии.Вообщем в его ювелирных изделиях воссозданы совершенно разные и очень красивые мотивы.

Розенталь не особенно любит рассказывать о себе. Еще меньше ему нравится, когда о нем говорят другие. Он базируется в мастерской с глухими окнами на Вандомской площади в Париже и знаменит по нескольким причинам. Во-первых, мастера прославили его выдающиеся ювелирные изделия, которые без малейшей натяжки можно назвать произведениями искусства

Во-вторых, притчей во языцех стала его крайняя, почти как у Гарбо, скрытность. И в?третьих, его отличает уникальный подход к своему делу, который можно сформулировать так: он создает только то, что хочет, когда хочет и для кого хочет.

Это образ жизни, о котором другие работники творческих профессий — ювелиры, fashion-дизайнеры, исполнители — говорят с завистью: как ему удалось добиться этого, в то время как карьера остальных зиждется на послушном служении системе? Но на самом деле мало кому известно, каких жертв это требует. Хотя бы потому что Розенталь почти не дает интервью: предыдущее состоялось в 2002 году, во время выставки его работ в лондонском Сомерсет Хаус, известной тем, что она, по просьбе маэстро, проводилась в темноте, при свете крошечных фонариков, потому что «ювелирные изделия должны мерцать».

Розенталь, выросший в Нью-Йорке, регулярно приезжает в Хэмптонс на протяжении вот уже десяти лет. Ежегодно в июле он закрывает свою студию на два месяца. «Все говорили мне, что я не могу так поступать, — пожимает плечами он. — Но с какой стати?» Впрочем, нельзя сказать, что на эти два месяца он вовсе забрасывает свои занятия. «Я кое?что с собой прихватил — поиграть на досуге», — заговорщицки сообщает ювелир.

Затем он вытаскивает из нагрудного кармана что?то завернутое в ткань. Это шестикаратный розовый бриллиант в кольце фирменного розенталевского темного сплава, окаймленный крохотными бриллиантиками. «Дайте-ка мне свой мизинец», — шепчет он и надевает мне кольцо. «Этот камень у меня уже очень давно, — продолжает мастер. — Я купил его на аукционе 20 лет назад и только сейчас решил поместить его в изделие». 

Он оставляет кольцо на моем пальце и вытягивает из кармана другой камень — продолговатый бриллиант, который нравится ему из-за своей огранки, — в наши дни никто не стал бы гранить камень по кривой. Подняв бриллиант, ювелир держит его так, что тот отбрасывает преломленные лучики на бутылки с кетчупом, солонку и перечницу в нашей кабинке. 

Да, Розенталь живет в утонченном мире — среди его клиентов Лили Сафра, Генри Кревис, Гвинет Пэлтроу и Мадонна. А в 2006 году 22,76-каратное бриллиантовое кольцо, сделанное им для актрисы Эллен Баркин, было продано на аукционе Christie’s за $?1,8 млн. Но Розенталь не сноб. Точнее, говорит, что, вероятно, его можно назвать снобом во всем, что касается качества — но не репутации. «В последнем я никогда не был силен», — признается ювелир. В чем же тогда его сила?«В том, что я делаю что хочу, — отвечает он, добавив: — Мне очень нравится моя способность кого?либо в чем-то убедить».

Иногда доходит до того, что ювелир убеждает клиентов в том, что камень, который они хотят купить, — совсем не то, что им нужно, и просто не очень смотрится на них. «Некоторые мои друзья говорят: «Какой же ты ловкач, какая у тебя продуманная стратегия!» А когда я отвечаю, что у меня никакой стратегии нет, мне не верят. Но это правда, я просто-напросто хочу делать ювелирные изделия по?своему, такими, какими я их вижу». 

Розенталь был единственным ребенком в семье. Он вырос в Бронксе, в районе станции Паркчестер. Отец работал на почте, мать — школьным учителем биологии. Родители учили мальчика всего двум вещам. «Учи английский, сынок, уделяя особое внимание произношению, и всегда делай только то, что хочешь», — повторяли они.

Мальчик проводил много времени в музее Метрополитен и Музее природоведения, пропадая в галереях металлов и минералов. Он мечтал стать художником и поступил в колледж Museum & Art в Нью-Йорке, который позже стал известен как ЛаГардия.

Затем он отучился семестр в City College, изучая лингвистику (Розенталь говорил на французском, итальянском и идиш), пока по совету друга, с которым познакомился на отдыхе в Париже, окончательно не перебрался в Гарвард — изучать историю искусств и философию.

«В то время в Гарвард принимали одного из восьми подавших заявки и одного из 113 студентов по переводу, — улыбаясь, вспоминает Розенталь, ведь именно он был этим одним из ста тринадцати. — Конечно, мне очень хотелось вернуться в Париж, потому что я был уверен: если ты художник, тебе туда. Поэтому я окончил трехгодичный курс за два года. Я был идиотом».

В 1966-м Розенталь перебрался в Европу, где занимался написанием сценариев. В том же году он встретил швейцарку Джаннет, вместе с которой открыл в Париже магазин принадлежностей для вышивания.

Он некоторое время поработал с Джанни Булгари, а уже в 1978-м вместе с Джаннет открыл собственный ювелирный бизнес, хотя ни опыта, ни денег не имел. «Все говорили мне, что это не сработает: я не мог использовать брильянты в старомодной огранке и розовые топазы — никто не хотел такое покупать, — объясняет Розенталь. — Но я не волновался о том, какие камни украшают наши изделия. Для меня важнее был их внешний вид».

Он никогда не делал акцент на размере изделия, хотя сам носил огромные драгоценности: для ювелира на первом месте был цвет.

Вот почему ему так нравились красные, фиолетовые, розовые и зеленые камни. Когда он начинал, изделия с цветными камнями ценились совсем невысоко, но это было скорее плюсом, чем минусом: «Тогда о шпинели говорили: а, это те самые поддельные камни. 30 лет назад я покупал шпинель по $300 за карат, а сейчас она стоит в 50 раз дороже».

Мастер с изрядной долей скепсиса относился к методу ценообразования, который в то время исповедовал весь ювелирный мир. «Ни Пьер, ни я не любили говорить о деньгах, и единственный способ не делать из этого проблемы мы видели в том, чтобы устанавливать одну цену для всех, — рассказывает Розенталь. — Мы рисовали макет, обсуждали сроки, материалы и называли соответственную затратам честную цену.

Было бы нечестно менять ее после этого». Если покупатель начинал торговаться, его просили на выход: «Представления других людей о том, как должно быть, не соотносятся с моими настолько, что я лучше проиграю, чем добьюсь успеха с помощью чужих советов».

 Розенталь работает с четырьмя мастерскими в Париже, Женеве и на юге Франции. Он говорит, что делает 100-120 изделий в год, что предприятие стало прибыльным сразу после запуска и что его бизнес полностью независим.«Вначале люди предлагали нам пустые чеки для того, чтобы мы могли открыть магазины в Лондоне и Женеве, и я думал об этом предложении целых 10 минут, — смеется умелец. — И знаете, что я решил? Что не хочу быть обязанным кому-либо. Не хочу, чтобы мной кто-то руководил».

В ювелирной программе в Метрополитен представлено примерно 400 украшений 145 владельцев. «Знаю, насколько крута эта выставка, но когда думаю о ней, не могу представить себя ее частью, — объяс­няет Розенталь. — Мне не по душе такая публичность».

Успех помог ювелиру освоить другие сопряженные с искусством сферы. В 1980-х он открыл парфюмерный салон в Париже.  Последние 15 лет занят подготовкой романа о Джоне Сингере Сардженте: «Абсолютно ничего неизвестно о личной жизни этого художника. Я одержим этой темой и хочу, чтобы моя эпитафия звучала так: он написал роман о Сардженте и был дизайнером ювелирных украшений».

Он находит много общего между писательством и работой ювелира: любой, даже самый крошечный компонент — будь то слово или качество огранки — имеет значение. Розенталь не занимается тем, в чем он не очень хорош: «Я знаю, что мне не следует водить: я постоянно отвлекаюсь и запросто могу кого-нибудь травмировать.

Иногда думаю, что было бы здорово снова вернуться в Гарвард и прочитать лекцию под названием «Вкус» — поговорить обо всем, начиная с Веласкеса и заканчивая пастой с соусом из сыра горгонзола. Но, подумав, понимаю, что не стоит: хочу уделять внимание только одному студенту, игнорируя остальных».

И все-таки почему Сарджент? Это увлечение детства. «В 10-летнем возрасте я был очарован его работами. Я срисовал голову Мадам Х (портрет Сарджента 1883-1884 годов) и хранил рисунок под стеклом на столе. И каждый раз, делая уроки, я наслаждался головой Мадам Х», — делится Розенталь. Он уже написал тысячи страниц заметок для будущего романа.

Он пишет обычной шариковой ручкой в разлинеенном блокноте, купленном на Лонг-Айленде. Его цель — выкроить время после выставки в Метрополитен и закончить книгу, а потом, возможно, заняться сценарием фильма, посвященного Мадам Х.

Кого бы он хотел видеть в главных ролях? «Думал, не спросите. Англичанку Келли Райлли, самую красивую женщину на свете, и Мэттью Гуда, если слегка поправится. В кресле режиссера вижу Стивена Фрирза, хотя, говорят, сейчас он снимает в основном комедии». Розенталь уверен, что кино — «это одна из немногих вещей, которые с годами становятся только лучше».

В планах мастера еще одно большое ювелирное шоу. Оно состоится через два года в Венеции. «Это моя лебединая песня, — говорит он. — С меня хватит».

Впрочем, он не может существовать без работы. Он не любит выставки, но именно они держат его на плаву. «Нужно узнать, сможет ли присутствовать Мадам Х», — добавляет он, имея в виду картину Сарджента. Это свидание крайне сложно организовать, но у Розенталя без сомнения все получится.

Все до одной работы Розенталя представляют собой необыкновенные «живые» ювелирные скульптуры, украшенные яркими драгоценными камнями. Во многих работах часто используется черненый сплав серебра и золота, который Жоэль сам же и разработал.Каждый год он создает около сотни новых ювелирных творений (часть из которых — на заказ), пользующихся невероятным спросом на аукционах. На сегодняшний день аукционными домами было продано 14 изделий JAR, и стоимость каждого из них составила более миллиона долларов. Рекорд — рубиновая брошь Camellia, проданная в 2012 году за 4,3 миллиона долларов.

Серия сообщений "Ювелирные бренды":
Часть 1 - Ювелирное Art Nouveau: Luis Masriera y Roses и другие...
Часть 2 - Ювелирные фантазии Сальвадора Дали
...
Часть 21 - Ювелирное искусство: маэстро украшений из Голливуда Юджин Джозеф
Часть 22 - Ювелирное искусство от Мишель Онг
Часть 23 - Ювелирное искусство от J.A.R-Жоэля Артура Розенталя