• Её снимали Татьяна Лиознова, Марлен Хуциев, Эдмонд Кеосаян, Леонид Гайдай. Её бездонные голубые глаза мечтал увидеть в своих фильмах знаменитый киномаэстро Лукино Висконти. Даже муж у неё был удивительный — звезда Каннского и Венецианского фестивалей (с фильмом «Баллада о солдате») и кумир миллионов женщин Владимир Ивашов. Ей подражали и завидовали, её носили на руках, ею восхищались. О её многочисленных романах, реальных и вымышленных, ходили и до сих пор ходят легенды. Одной из самых обсуждаемых актрис нашего кино. Она не скрывает, что в свои 74 года переживает вторую молодость и наконец опять чувствует себя счастливой.

Андрей Колобаев

Стала артисткой еще до рождения

— Светлана Афанасьевна, скажите честно, вас не огорчает то, что более 40 лет ваше имя ассоциируется в первую очередь с ролью Анны Сергеевны из «Бриллиантовой руки»?
— Это раньше я сильно расстраивалась по этому поводу. Зная свой потенциал, свои работы, которые по разным причинам так и не дошли до широкого зрителя... А сейчас — нет. Я думаю: а пусть кто-то из нынешних звёзд так сыграет эпизод, чтобы он всем запомнился. Чтобы столько людей приходили на твои творческие встречи, и у них сияли глаза. Так что на сегодняшний день эта моя роль служит мне верой и правдой. Недавно иду по улице, ко мне бросается женщина: «Боже, как я рада вас видеть! Как же я вас люблю!» В очередной раз поймала себя на мысли: как здорово, когда тебя любят. Любая артистка может об этом только мечтать!  

— В одном из интервью вы сказали, что мама вас готовила в артистки чуть ли не с пелёнок. Неужели?
— Да можно сказать, что даже раньше... Ещё будучи беременной, она говорила папе: «Если родится девочка, назовем Светланой. Представляешь, как красиво будет звучать: «артистка Светлана Светличная»?» Дело в том, что в молодости она сама мечтала стать актрисой, но вышла замуж за военного. Появился на свет мой брат, за ним — я... И то, что я стала актрисой, конечно, большая заслуга моей мамы.

— А что она для этого делала?
— Да всё! Представьте себе: Армения, Ленинакан, где я родилась, и где мы тогда жили. Страна истерзана войной. Голод, разруха... Тем не менее, моя мама (между прочим, донская казачка с дивной фигурой!) даже в такой непростой обстановке оставалась большой модницей и мастерицей — умела создавать свой гардероб фактически из ничего, из подручных материалов. И меня с самого раннего возраста старалась наряжать модно, красиво. Я всегда ходила в ярких бантиках, изящных платьицах с рюшечками, каких ни у кого больше не было. Как после этого не стать артисткой?!

Но ни красавицей, ни уж тем более секс-символом (как везде писали после «Бриллиантовой руки») я себя никогда-никогда не считала и не ощущала. Честно — я не кокетничаю.

— В чем же тогда, по-вашему, изюминка Светланы Светличной?
— Как иногда полушутя говорю в таких случаях: «Просто я чертовски обаятельна, естественна, во мне есть шарм». Кроме того, у меня есть вкус, я всегда умела быть раскрепощённой, не боялась улыбаться. И, так же как мама, всегда могла создать «шедевр одежды» из ничего. Вот мне в мае исполнилось 74 года, но я до сих пор ношу мини-юбки, стараюсь достойно выглядеть. Я ведь актриса и являюсь примером для очень многих женщин моего возраста, которые на себя уже почти плюнули. Может быть, сегодня именно в этом моя миссия?!

Была уверена, что у Ивашова роман с Жанной Прохоренко

— Это правда, что после окончания школы мама сама купила вам билет на поезд и отправила в Москву — «учиться на артистку»?
— Да, так и сказала: «Собирай чемодан, дочка, и езжай!» И правильно сделала, что настояла, потому что сама я ехать в незнакомую Москву боялась. Особенно когда приехала и узнала, что во ВГИКе конкурс 80 человек на место. Ей-богу, хотела развернуться и тут же уехать домой. Но мне стало стыдно перед мамой, нужно было хотя бы попробовать.

— Но с учебой у вас связаны самые яркие впечатленя?
— Учиться было безумно интересно! Мне нравились все предметы, а больше всего я любила актёрское мастерство и танец. Наш актёрский курс был объединен с режиссёрским. У нас были прекрасные взаимоотношения, уникальная творческая атмосфера! К нам приходили Андрей Тарковский, Василий Шукшин... На нашем курсе учились Андрон Кончаловский, Галина Польских, Валерий Носик.

— И будущий ваш супруг Владимир Ивашов, к тому времени уже признанная суперзвезда практически мирового экрана...
— Они с Жанной Прохоренко пришли к нам на втором курсе. Михаил Ильич Ромм привел их, представил. А все во ВГИКе и так знали, что они снялись в «Балладе о солдате», произведшей фурор на Каннском и Венецианском кинофестивалях. Хорошо помню, как Володя вошёл к нам в аудиторию: в джинсах (которые тогда, пожалуй, на весь Советский Союз имели человек сто), ковбойской шляпе, стройный, длинноногий. И невероятно застенчивый! Он ещё не успел занять свободное место, а девчонки всего курса уже по уши в него влюбились. Конечно, не буду скрывать, он мне тоже сразу понравился, но я виду не показывала. Если честно, думала, что у них с Жанной — роман. К счастью, ошибалась.

— Как же это выяснилось?
— На репетиции спектакля «Казаки» по Льву Толстому по сценарию мы должны были с ним целоваться. Когда Володя меня поцеловал, меня как током ударило. Я вдруг почувствовала, что целует он не героиню спектакля, не актрису и партнершу, а меня — Свету Светличную. То есть по-настоящему! Значит, я ему нравлюсь. А вскоре, провожая меня в общежитие, где я жила, Володя неожиданно признался: «Светка, мне кажется, что я тебя люблю!» Это были, наверное, самые счастливые мгновения в моей жизни. Я была на седьмом небе! Побежала звонить родителям в Мелитополь: «Ма-а-ама! — прокричала в трубку. — Я кажется, скоро выйду замуж!» — «За кого?» — «Смотрите „Балладу о солдате“. Я выхожу замуж за Алёшу Скворцова»!» Родители пошли в кинотеатр, потом мама наказала: «Доченька, скажи точно когда вы приедете, чтобы мы успели приготовить котлеты и самогон».

— Свадьба была шикарная?
— Мы расписались 16 января 1961 года. Отмечали в Мелитополе, на зимних каникулах, и размах нашей свадьбы поразил и Володю, и его семью, и весь наш курс. Особенно то, что на юге Украины было буквально всё: и сало, и мясо, и печёные гуси, и фрукты... Москвичи же привыкли все покупать по 50 граммов, а у нас еда измерялась тазами, вино — бочками. Мы катались на тройках по городу, ходили ряженые.

Молодые, счастливые. Ещё бы — вся жизнь впереди! Правда, потом, когда вернулись в Москву, перебрались к Володиным родителям в 18-метровую комнату в коммуналке! И жили там вшестером. Знаете, как мы спали? (Смеётся.) Стол на ночь мы ставили на бок, и стелили себе на полу. Володина младшая сестра спала за шкафом на сундуке, а мы ложились втроем: я, Володя и его брат Юрка.

— Видимо, тот случай, когда с милым и в шалаше — рай?
— И это не преувеличение! А вот когда на свет появился наш старший сын Алёшка — его в честь Алёши Скворцова назвали — совсем тяжко стало. Спасибо, кинорежиссёр Георгий Наумович Чухрай написал письмо в компетентные органы, в котором упомянул, что артист, сыгравший главную роль в знаменитой военной ленте, живёт в нечеловеческих условиях. Мол, «Ивашова разыскивают иностранные журналисты, а приводить их некуда». Только тогда нам дали отдельную двухкомнатную на 2-й Фрунзенской. Я чуть не плакала от радости. После коммуналки эта квартира казалась мне дворцом.

Гайдай, увидев меня, сказал: «Сгодится!»

— Свою первую большую роль — Надю Колчину в фильме Татьяны Лиозновой «Им покоряется небо» — вы сыграли в 1961 году, ещё студенткой ВГИКа. Какими были ощущения от дебюта?
— Невероятными! Ещё бы — моими партнерами были Николай Рыбников, Евгений Евстигнеев, Олег Жаков. Представляете, маститые какие? И я... Мне доверили роль жены лётчика, которого играл Рыбников. Меня старили, его омолаживали. Но получилась очень хорошая пара. И фильм получился отличный.

— Тем не менее, в 60-е годы режиссёры вас не очень баловали приглашениями. Почему?
— Думаю, причиной невостребованности в советском кинематографе могла быть моя несоветская внешность — ведь я была очень похожа на западных актрис. Зато была чуть ли не самая выездная. В составе разного рода советских делегаций я была в огромном количестве стран — в Мексике, в Чили, во Франции, в Швеции. Объездила практически полмира! При этом самым странным и страшным для меня было то, что я ездила туда в качестве «русской красавицы», как «украшение» этих делегаций, но с чужими картинами. На главные роли-то меня не брали. Снимали других, а мной только хвастались!

Несколько лет назад ко мне подошёл какой-то журналист и сказал: «Светлана, а вы знаете, что Лукино Висконти хотел с вами познакомиться, мечтал вас снимать? Он был просто влюблён в ваши глаза». Я не поверила, и он мне прислал газету с интервью мэтра, где тот действительно об этом рассказывает. А я об этом даже не знала! Оказывается, он увидел меня на каком-то фестивале, прислал через Госкино приглашение. Но ему ответили, что я «чрезвычайно занята на родине, и отпустить меня не могут». Хотя на самом деле я сидела без работы. В общем, мне есть о чём жалеть. Творческая жизнь, как и личная, зависит от каких-то мелочей, от внезапного везения: ты пошёл именно той дорогой и встретил именно того человека. Или не встретил. Многое зависит от удачи. Вот как у меня в «Бриллиантовой руке» случилось с ролью Анны Сергеевны.

— Ваша героиня сразу и намертво вошла в список самых роковых красавиц советского экрана. Как вы туда попали?
— Когда мне позвонили и предложили эту роль, я, честно говоря, удивилась. Но пришла на кинопробу. Гайдай, увидев меня, коротко бросил: «Сгодится». С художником по костюмам мы пошли в костюмерную, подыскать для фотопроб купальник: видимо, хотели посмотреть, не кривые ли у меня ноги. Оказалось, ноги в самый раз, да так, что в фильме меня уже снимали в бикини: по тем временам для целомудренного советского кинематографа страны, где секса не было, случай — беспрецедентный.

— Признайтесь: страшно было?
— А как же?! Представьте себе: что значит сорок лет назад сниматься полуобнажённой в присутствии огромного количества мужчин из съёмочной группы. Плюс народ сбежался из других павильонов: мгновенно прошёл слух, что «сейчас Светличная будет раздеваться». Особенно я занервничала, когда мне предложили сорвать бюстгальтер и бросить его на пол. Дрожала как осиновый листок! И помог мне в этой ситуации Юрий Владимирович Никулин. Он отозвал меня в сторонку и сказал: «Светка, чего ты дрожишь? Ни на кого не смотри, только на меня, я — свой человек. В этой сцене я тебе подыграю». Он так убедительно это произнёс, что все мои страхи мигом улетучились. И можно сказать, вдохновили на все подвиги, которые я насовершала на экране.

— Фильм вышел на экраны, а вы стали знаменитой на всю страну.
— Действительно, я была невероятно популярна, меня узнавали на улицах и в магазинах. Все советские модницы тогда с ума сходили в поисках розового халатика с перламутровыми пуговицами. Меня заваливали письмами с просьбами, чтобы я помогла купить этот халатик!

— А как муж отнесся к этой роли и вашему успеху?
— Самое смешное, что раньше, увидев нас, люди говорили: «Смотрите, Ивашов с женой пошёл». Или восклицали, увидев меня: «Это жена того самого Алёши Скворцова!» А после «Бриллиантовой руки» ситуация кардинально изменилась. Теперь уже у него за спиной стали шептаться: «Смотрите-смотрите, это же муж той самой Светличной!» На самом деле, у нас в семье никакой конкуренции или ревности к творчеству не было и в помине. Мы часто вместе ездили на гастроли, даже объездили вместе пол-Африки, и всегда только радовались успехам друг друга.

— А что вы делали в Африке?
— «Экспортировали» социализм братским народам, крепили дружбу. И я в том числе. Никогда не забуду, как мы с мужем в составе делегации деятелей советской культуры оказались в Мали. И были безумно счастливы — эта страна показалась нам пиком цивилизации. После Гвинеи, где было очень страшно. Как там нас не съели — до сих пор для меня загадка. Говорю это без преувеличения!

Вся правда о моих «романах»

— 35 лет супружества — случай редкий в киношной среде. Тем не менее, извините, конечно, но сплетни о ваших многочисленных романах ходят до сих пор. Или это не сплетни?
— Да, я не скрываю — я влюбчивый человек. И ничего в этом предосудительного не вижу! Я считаю, что женщина создана для любви. К тому же я актриса. Мне хотелось блистать, быть в окружении поклонников. И конечно, я была избалована мужским вниманием. И Володя всё знал, я секрета не делала. Однажды Станислав Ростоцкий прямо при нём признался мне в любви. Или я могла сказать Володе: «Знаешь, чтобы хорошо сыграть Габи в «Семнадцати мгновениях», мне надо влюбиться в Славу Тихонова».

— Влюбились?
— (Смеётся). Много лет все меня пытают: «У вас было что-то со Штирлицем или нет?» Я отвечаю: «Это тайна, которую никто не узнает... » Кстати, Володя меня в роли Габи очень любил. И относился к нашей профессии с пониманием, разделял кино и реальную жизнь.

— К числу ваших поклонников причисляют поэта, сценариста Геннадия Шпаликова, Юрия Гагарина...
— Гена Шпаликов в меня был сильно влюблён ещё в институте, до моего замужества, активно ухаживал, восхищался моими глазами и даже сценарий написал, где главная роль предназначалась мне. Но я тогда была не готова к серьёзным отношениям. А Юрий Алексеевич Гагарин был не то что поклонником, он просто симпатизировал мне. Перед поездкой в составе советской делегации в Чили (где я была единственной женщиной!) меня пригласили в ЦК комсомола Украины «на инструктаж», а там оказался и Юрий Алексеевич. После возвращения из Сантьяго нас отправили в один из домов отдыха, и Гагарин тоже поехал. Мы играли в баскетбол, волейбол, прекрасно проводили время. Позже он пригласил нас с Володей к себе в загородный дом. Всё время говорил: «Володя, как тебе повезло, что у тебя такая красавица жена». И мне это очень льстило.

— Раз уж мы заговорили на эту тему. До сих пор ходят слухи, будто на съёмках «Бриллиантовой руки» Андрей Миронов не давал вам прохода...
— Да не было у нас никакого романа! И быть не могло: я работала на площадке всего три дня: один в павильоне и два в Анапе, на натуре. Отснялась и через пару дней уехала. Откуда взяться роману?! Да, Андрюша легко воспламенялся при виде привлекательной женщины, но у него их хватало и без меня — ему мало кто отказывал. Хотя сплетни про нас потом ходили. Да и — самое смешное — что повод был. (Смеётся).

— Ну вот. Значит, всё-таки не бывает дыма без огня...
— После окончания съёмок мы с группой отметили это событие шампанским, я на радостях чуть-чуть перебрала. И мы с Андрюшей пошли купаться на море — отсюда и слухи. Заплыла я достаточно далеко, а было жарко, и мне стало плохо. В результате я едва не утонула, и Миронов меня спас — помог выйти на берег. Я его благодарила, целовала, в ответ он меня целовал... И всё — кроме вот тех поцелуев, ничего у нас не было. А потом меня все спрашивали: «Это правда? Это правда?» Кто-то позже даже написал, что «больше всех Миронов любил Светлану Светличную». Конечно, звучит тоже лестно, но это неправда.

Что бы о нас с Володей не говорили, мы жизни друг без друга не мыслили. В кого бы ни влюблялась я, и кто бы ни влюблялся в меня, Ивашов всегда оставался на первом месте, а остальные мужчины — песчинки в пустыне.

— Вас называли «самой красивой парой отечественного кинематографа». Почему на экране вы почти не встречались?
— Мы никогда не ставили условия, что будем сниматься только вместе. По-серьёзному мы снялись вместе только у Станислава Ростоцкого в «Герое нашего времени». А всего в кино у нас было лишь три общих фильма — ещё «Тётка с фиалками» и «Новые приключения неуловимых». Зато много лет мы проработали на сцене Театра киноактера. У нас была очень интересная совместная работа — «Бесы» по Достоевскому. Я играла Марию Лебядкину, Володя — Ставрогина. Мы сыграли с ним 70 спектаклей, и ни один выход не был похож на другой.

Володя умер от невостребованности

— Известно, что после того, как вы вместе оставили Театр киноактёра, ваш муж вынужден был работать на стройке...
— Мы ушли из театра осознанно. Нам сказали, что новых ролей не будет, а те спектакли, в которых мы играли, будут сняты из репертуара. Но мы сделали правильно, что ушли — главной причиной конфликта стала банальная борьба за помещение. Другое дело, что в начале 90-х мы не могли найти работу в Москве. Меня часто спрашивают: как, такой артист — и оказался на стройке?! Да вот так! Кушать было нечего! Чтобы выжить, мы ездили со спектаклем «Стряпуха» по городкам и селам и выступали не за гонорар, а за банку консервов и палку колбасы. А когда стало ещё хуже, Володя пошёл строить ангары, склады. Он специально выезжал из дома в резиновых сапогах, вязаной шапке, телогрейке, чтобы его не узнали. Но его всё равно узнавали, удивлялись... Муж страшно страдал от своей невостребованности, от того, что не может прокормить семью. Из-за того, что в 55 лет, будучи не очень здоровым человеком, он целыми днями таскал кирпичи, подавал шифер, грузил шлакоблоки, у него открылась язва, ему сделали операцию, и он умер в больнице. Мне кажется, он от переживаний умер. Володя не мог без театра, без ролей.

Я всячески старалась ему помочь, не сидела сложа руки. Доходило до того, что хотела податься в дворники — подметать Нескучный сад. Одна знакомая предложила брать у неё три-четыре пары канадских туфель и продавать с рук. Почти каждый день я моталась с коробками, и в день зарабатывала долларов 20, что было неплохим подспорьем. Потом, когда Володи не стало, на специальных курсах обучилась торговле пылесосами.

— Покупателей не удивляло, что пылесосами торгует Светлана Светличная?
— Да ни капельки. Время было сумасшедшее — как будто мир перевернулся! Был период после ухода Володи, когда я убирала квартиру богатого соседа-бизнесмена: следила за чистотой, мыла полы. Причём, сосед поначалу наотрез отказывался, говорил, что я — его кумир. Но пришлось объяснить, что без этого я просто не выживу, и он согласился. Клянусь, в тот момент я даже на секунду не задумалась, унизительно это для заслуженной артистки или нет. И мне, и моему младшему сыну Олежке надо было что-то кушать, во что-то одеваться. Все почему-то думают, что жизнь должна состоять из порханий, радости, богатства, а я пришла к другому выводу: мы посланы сюда для испытаний — и физических, и моральных.

— После смерти мужа вы пережили еще один удар — потеряли младшего сына.
— Я научилась держать удары судьбы. Была бы неверующей — не выдержала бы потерю Олега. Мы были очень близки. Он был очень молодой и очень талантливый мальчик, ему было всего 33. Сейчас я знаю, что Олежку забрал Господь, и так решил меня сделать ещё сильнее.

Всё в этом мире построено на любви!

— Предположу, что «возрождение» актрисы Светланы Светличной связано с фильмом «Богиня. Как я полюбила» Ренаты Литвиновой, где вы сыграли необычную, яркую роль. Это так?
— Понимаете, когда актёра начинают забывать, то он начинает увядать, и не только физически. Слава — мимолетна, молниеносна. Некоторые не выдерживают этого, спиваются, сходят с ума. Поэтому я бескрайне благодарна Ренате за то, что в результате этой работы обо мне вновь заговорили как об актрисе.

— И вас вновь начали активно снимать. В прошлом году вы снялись в картине «Девушка и смерть» знаменитого голландца Йоса Стеллинга. Картина о любви?
— Конечно, всё в этом мире построено на любви. Я вообще считаю, что когда человек теряет это чувство, он перестает жить.

— Но, судя по всему, это не про вас...
— Безусловно. Я не скрываю возраст, живу нормальной актёрской жизнью, в окружении поклонников. И мне достаточно узнаваемости и любви. Я имею в виду любви как к актрисе. А то у нас жёлтая пресса сразу напишет. Помню, как-то сказала, что отказалась сниматься потому что в сценарии много текста — не выучу. Моментально вышла статья с заголовком «Светличная теряет память!» (Смеётся).

— Вашей энергии, вкусу к жизни могут позавидовать многие молодые. Как вам это удаётся?
— Каких-то особенных секретов у меня нет. Мне кажется, что очень важен настрой. Есть люди, у которых сложно складывается жизнь, но человек настолько настроен на на любовь, на добро. Всё зависит от силы духа! Вот я могу сказать, что во мне этот дух, видимо, с рождения. Потому что испытаний у меня, может быть, даже поболее, чем у кого-то. Но когда мне плохо, я всегда себе говорю: «Светка, могло быть хуже». Вот прошлой зимой поскользнулась на улице, сломала руку и ногу, но сказала себе: «Могло быть хуже!» А боль была адская, и сердце могло остановиться, потому что был перелом со смещением. Повезло, что прохожие подняли, вызвали скорую. Такая травма — разве не повод расклеиться, плакать с утра до вечера? А меня всю в гипсе на каталке по больнице возили как экспонат. Не как известную актрису, а как пациента с крепким духом. Врачи говорили: «Сейчас мы вас повезём в палату, где все хнычут. Мы вас этим нытикам покажем».

Ещё очень важно — окружение. Я когда попадаю в компанию приятных, трогательных и добрых людей — всё, мне больше ничего не надо. Могу перетерпеть любую боль. Я после этого расцветаю. А всевозможные кремы и притирки — не самое главное. Нужно любить себя. Вот я себя полюбила, может быть, лет десять тому назад. Поэтому, когда меня спрашивают «А кто вам нравится?», я отвечаю: «Мне нравится Светлана Светличная». И добавляю: «Нынешняя». И это вроде бы и шутка, но и правда одновременно.

— Как ни крути, но вы — родом из СССР. Что сегодня вас больше всего приятно удивляет?
— Очень умные дети. Особенно — технически. Они готовы жить в космосе. А я даже не знаю, как работает интернет, у меня его нет, и не будет. Я знаю, как работает чайник, утюг, электроплита и телевизор. Мне достаточно. И то сейчас есть семьи, где отказались от телевизора. Может они и правы. Но я не отказываюсь, потому что хочу иногда посмотреть на себя, на свои интервью, которые раздаю по телеканалам. Хочу посмотреть свои фильмы, ведь некоторые раньше почти не показывали. Например, картину Михаила Калика «Любить». Режиссёру в Советском Союзе не давали нормально работать, можно сказать, его выдавили из страны. И в результате эта лента пролежала на полке двадцать с лишним лет. Да и «Стряпуху»-то долго не баловали показами.

— Ваша визитная карточка — «Бриллиантовая рука». А вам самой какие ваши фильмы больше всего дороги и почему?
— Все! У меня есть только одна картина, которую я не люблю. Она неинтересная! А все остальное... Я дебютировала в пронзительной «Колыбельной» того же Калика. Для меня в первую очередь важно, у кого ты снималась и с кем. Поэтому все эпизоды, которые я сыграла, — барыня в «Отце Сергии», Габи в «Семнадцати мгновениях весны», бортпроводница в «Неподсуден» — очень ценю.

— Лет двадцать назад вы сказали в интервью, что считаете себя «королевой эпизода». Для вас это звучит гордо?
— Конечно! Кто-то меня жалеет, мол, у вас так мало главных ролей. Мне достаточно. Пусть кто-то из нынешних звёзд так сыграет эпизод, чтобы он всем запомнился! Как в той же «Бриллиантовой руке», чтобы пять поколений знали фильм наизусть. Извините, что я чуть-чуть хвалю себя, но уберите оттуда мою Анну Сергеевну, и картина уже будет совсем другой.

— Не зря вам тогда Нонна Викторовна Мордюкова напророчила: «Теперь все мужики...»
— «Будут твоими!» (Смеётся). Знаете, только сейчас становится ясно, почему та или иная картина раньше не прозвучала. Та же «Стряпуха». Помню, когда она вышла, в «Советском экране» появилась издевательская статья под названием — «Драма с ополовником». Критиковали все кому не лень. А сейчас многие, кто меня узнает на улице и признаются в поклонении, говорят: «Я так люблю.» Думаю, сейчас назовут «Бриллиантовую руку», а они называют «Стряпуху». И я знаю почему.

— Почему?
— Потому что все нормальные люди хотят видеть на экране не пособие как убивать, насиловать, воровать, обижать. Ведь кино у нас в этом смысле процентов на 80 — отвратительное. Негатив полный. Вот и пришло время таких фильмов, как «Стряпуха». Добрых, честных, искренних, настоящих.

— У художника Густава Климта есть знаменитая картина «Три возраста женщины». А вы как считаете, сколько возрастов у женщины?
— Думаю, даже не возрастов, а состояний. В моей жизни их было много! Сначала детство, юношество, потом зрелость, мудрость. А сейчас уже — благодарность жизни за всё. Я благодарна за то, что меня жизнь не наказала и не сделали неузнаваемой. Вот новый, 2014-й год я встречала в Тарусе, в доме отдыха. Там было очень интересно, люди веселились, радовались. Но ещё более они были рады, что они видели Светличную живую. И это для меня лучший подарок!

— У вас по-прежнему идеальная фигура. Это гены или вы что-то специально делаете?
— Гены генами, но я держу себя в форме всю жизнь. Лет с 28 была моржихой — по системе Порфирия Иванова ходила босиком, обливалась холодной водой. И до сих пор уверена, что это один из верных способов быть бодрым, не приобретать болезни неизлечимые и не стареть. Я жила на Ленинском проспекте, а там рядом Нескучный сад. Через дорогу перебегала и...

— И по Москве — босиком?
— Конечно! Раньше в любой мороз бегала по Нескучному саду. Был период, когда голодала. Мой рекорд — 18 дней на одной воде.

— Ого! Ради фигуры?
— Да, я худела, но главное было — очистить организм. Кроме того, я всегда занималась спортом. Начиная со школы — играла в волейбол, баскетбол, занималась лёгкой атлетикой, гимнастикой. Плавала как русалка — у меня был третий разряд. А теперь я профессиональная болельщица. Люблю биатлон смотреть, футбол, борьбу, бокс. Выбираю самого симпатичного боксёра и болею за него. (Смеётся).

— Как боретесь с плохим настроением? Есть верное средство?
— Начинаю убирать квартиру, стирать, шить, мыть окна. Или музыку слушаю. Очень помогает. Иногда ставлю диск песен, которые поёт Володя. Его «Русское поле», романсы. Включаю, и он как будто рядом со мной.

— Что вас больше всего расстраивает?
— Жёлтая пресса! Когда пишут неправду.

— Когда в прессе муссировали ваши отношения со стилистом Русланом Татьяниным, вас это расстраивало или веселило?
— Сначала ранило. Как же так? Ничего не было, и быть не могло. Наше поколение, если и влюблялось, то не могла бабушка влюбиться в человека, младше сына своего. Понимаете? Вот Прохор Шаляпин по телевидению заявил: «У меня был роман со Светличной!» Я сама слышала. Потом звонил, извинялся...Это лицо нашего времени, когда для пиара придумывают что угодно и на этом зарабатывают. Это грязно и противно. Ведь есть люди, которые поверили.

— Раз люди верят, в этом тоже можно позитив найти. Значит, классно выглядите!
— Нет, не хочу. Позитив в другом. Лучше влюбиться тогда в дряхлого старика из-за того, что он талантлив и благороден, и за ним ухаживать.

— Вы бы могли влюбиться?
— Точно знаю, что могу. Но если человек захочет продолжить свою жизнь вместе со мной, мне обязательно нужно, чтобы он был талантлив, добр и элегантен. А где вы сейчас такое чудо найдёте? (Улыбается).

— Мечтаете удивить своих поклонников новой ролью в кино?
— Конечно, хочется. Если такой режиссёр, как Йос Стеллинг меня увидит в своей следующей работе, я всё брошу. Помню, во время съёмок фильма «Девушка и смерть» он сказал: «У Светланы великое будущее». Я рассмеялась: «Йос, у меня великое прошлое!» Мне было тогда 72 года. На что он ответил: «Для вас возраст не имеет значения».