Александра Николаевна Романова. "Соловей гатчинских рощ" (Очерк из цикла "Царский альбом") |
Александра Николаевна Романова. "Соловей гатчинских рощ" (Очерк из цикла "Царский альбом") Часть 1.
Портрет Великой княжны Александры Николаевны. В. Гау, ок. 1840 г.:
Те же, кто слышал в ее исполнении арии из опер Моцарта и Доницетти, хоралы Дмитрия Бортнянского и Перголези, с трепетом сердечным думали о том, что так, вероятно, поют в горней выси ангелы Господни: чистота и высота звуков, исторгаемых нежным, поистине "золотым", горлом великой княжны Александры Николаевны была просто непередаваема. Она то переходила в волнующий бархат самых низких нот, ласкающий до дрожи, то вновь взмывала вверх невинною трелью жаворонка или переливчатым звоном струй высокогорного ручья... Казалось, что сам солнечный луч замирал в своем вечном танце услышав сие волшебство.
В Даре голоса ее было нечто, трепетное, теплое, ошеломляющее, волнующее, то самое, что заставляло седовласых профессоров вокала из Рима и Берлина, качать головами и утирать повлажневшие глаза: " Это невероятно! В горле у маленькой русской принцессы живет соловей из эдемского сада, а из рук ее музыка течет, словно струи родника". Кстати, на всех портретах Александры Николаевны обращает на себя внимание именно эта необыкновенная "музыкальная посадка", "постановка" ее рук, скрытая певучесть жеста и невинная, девическая гармоничность души, которую изысканные придворные портретисты (Кристина Робертсон, Дж. Доу) пытались выразить присутствием в картинах и портретах светло - голубого или золотистого колорита, обязательно осеняя тонкие пальцы царственной певицы цветком или бутоном розы. Розы всегда были ее маленькой слабостью.
Великая княжна Александра Николаевна
Да, щедрые Небеса даровали ей многое из того, чего жаждет при рождении любая душа человеческая: необыкновенность внешности, которую многие сравнивали с ангельскою, мягкость характера, чистоту помыслов, широкую художественную одаренность натуры, громадный талант, повергающий окружающих в восторг. Если же к этому еще прибавить желанность существования ее в лоне семьи, желанность, которую она каждодневно ощущала от родителей, сестер и братьев, то... Чего бы ей можно было хотеть еще? Разве что - лишь долгой жизни рядом с любимым человеком, в окружении любящих детей, внуков, правнуков. Но спокойствия своего заката она не изведала. Небеса, даруя ей все, что перечислено выше, взамен попросили слишком многое: Длительность Жизни. Царственной служительнице Муз было суждено встретить радостною улыбкой только лишь зарю своего бытия.
Портрет Великой княжны Александры Николаевны.И.Виндрерг
Портрет Великих княжен Ольги Николаевны и Александры Николаевны у клавесина.К.Робертсон,1840 г
Ландграф Карл - Фридрих Кассельский, приехавший свататься к ней, Олли, и, увидевший в прохладных галереях Арсенала Гатчинского дворца, рядом с нею, черноволосую, синеглазую, подвижную, как солнечный луч Адини - любимицу семьи и грозного исполина - отца: русского Государя Николая Первого Павловича - влюбился в последнюю мгновенно. Окончательно, ошеломляюще, бесповоротно, словно в голову ему ударило старое "шаторе", подаваемое изредка к обеду царственной семье и гостям за длинным дубовым столом Арсенального зала.
Отпрыск старого ландграфа Вильгельма Гессен - Кассельского влюбился безнадежно, ибо думал сперва, что родители Княжны Александры, настроенные на замужество старшей дочери, найдут его неожиданному желанию ряд возражений.
Портрет ландграфа Фридриха-Вильгельма Гессен-Кассельского, 1843 г.:
А они лишь растерялись. Княжна же Ольга Николаевна, видя нешуточность пыла чувств немецкого владетельного наследника и ответную приязнь сестры; любуясь на ее румяные щеки, бархатистую тень ресниц то и дело опускающуюся на глаза; слыша, как серебряным колокольчиком взмывает вверх ее смех, эхом отдаваясь в гулком полумраке галерей, отступила в сторону..... Тихо, мудро, тактично. Она сопровождала влюбленных на прогулках и катаниях на лодках по прудам Гатчины, которых там было великое множество. Пруды скрывались в густой листве и, когда неожиданно открывалась взорам зеркальная ширь и гладь воды, то - дух захватывало....
Он обращался с трепетным, немым вопросом к Олли, несостоявшейся невесте. И та, как верная наперсница, смеясь, уверяла встревоженного будущего зятя, что никаких горестей сердце Адини, пока не знает, оно чисто и свежо, единственное, пожалуй, чего она боится в жизни, так это чем- нибудь ненароком обидеть Отца или огорчить МамА. Ну, да, еще - грозы! Но от нее они удачно прячутся в своем домике для кукол, построенном по специальному заказу Папа в Париже. Правда, они уже выросли, и очень боятся переломать в кукольной гостиной изящную мебель и посуду каким -нибудь неосторожным движением. Жених удивленно - непонимающе поднимал брови кверху, и хохочущие сестры под руки вели его на галерею Арсенала, где в одном из укромных уголков стояло изящное сооружение...
Арсенальная галерея, Гау
Любоваться там было на что: крохотные креслица и столики, посверкивали в свете тонких, кованных из серебра шандалов и канделябров позолотою, а те в ответ - отливали матовым блеском на глянцевых боках севрских кофейных чашечек с "романовским" вензелем по краю. Вильгельм полюбопытствовал было, почему крыша в домике снята, но сестры объяснили, что так ведь удобнее светильники гасить, не будут же они гореть, когда фарфоровые обитательницы дворца - куклы - уступают место шелкам и туфелькам взрослых озорниц. Не ровен час, юбкою заденешь, пожар случится, а ПапА после огненной гибели Зимнего 17 декабря 1837 года, о чем Адини и Олли только по рассказам нянюшек помнят, ужас, как строг стал насчет свечей и, вообще, огня ночного!
Ведь пожар, уничтоживший Зимний до самого основания, случился оттого, что в Аптеке Дворцовой кто-то из зябнувшей прислуги додумался, ненароком, заткнуть отверстие рядом с дымовою трубою куском рогожи. От попавшей на нее искры из печи, рогожа начала тлеть, потом загорелась. Огонь пробрался в не заделанную отдушину Фельдмаршальского зала, отделенную от капитальной стены деревянною перегородкой. Дерево тотчас занялось, а когда солдаты караула заметили огонь, было уже слишком поздно!
Василий Андреевич Жуковский, их общий с Цесаревичем - братом наставник, позднее рассказывал Адини, что "злой дух огня" уничтожил буквально все сокровища покоев Императрицы, не удалось сохранить ни одной безделушки, даже и той семейной реликвии, которой особо дорожил Император: статуи Государыни, отлитой из мрамора немецким художником Г. Раухом"... Но зато, как все гордились тем, что удалось спасти из знаменитой Военной галереи Карла Росси и Джорджа Доу все триста тридцать два портрета генералов, участников битв с Буонопарте, и все полковые и гвардейские знамена!
Галерея 1812 года,Э. П. Гау
И как же все в столице радовались, что уцелели полотна в знаменитом Эрмитаже: отважные солдаты и пожарные с Божией помощью разобрали галерею, соединяющую Зимний с Музеем, выложив на пути бушующего пламени глухую кирпичную стену...
Малый Фельдмаршальский зал, Э.П.Гау
И блистательная Концертная Зала, увы, тоже сгорела дотла, но уже через полтора года юная Адини дала первый концерт в Новой, восстановленной с прежней роскошью. Она рассказывала Карлу - Фридриху, что тогда голос ее неумолимо дрожал от слез восторга и восхищения восстановленною красотою, но почти никто не заметил этого, ибо верхнее ее "до" взлетало к тонким хрустальным подвескам люстр и те - звенели в такт, переливаясь тысячью маленьких, слепящих радуг...
Новый Эрмитаж
МамА говорила Адини после, что более всех юной певице рукоплескали три человека: ПапА, и приглашенные им в концерт архитекторы: Владимир Стасов и Александр Брюллов, брат знаменитого "гения кисти" - Карла Павловича. Именно эти два Творца сумели до мельчайших деталей прочувствовать почерк гениального Бартоломео Расстрелли... И воссоздать его вновь
Александр Брюллов
Гатчинский дворец, роспись по фарфору
Книг любимых у Адини было великое множество! К примеру, все баллады Жуковского, но особо нравился ей роман Жоржа Занда об актрисе и певице Консуэло, ученице знаменитого Никола Парпорра, чьи кантаты и упражнения для бельканто она и сама с восторгом часто и упорно разучивала.
Все, все в романе казалось ей пылкою, невыдуманною правдой; и она горячо отстаивала в глазах слегка насмешливого, но, впрочем, неизменно корректного, жениха высокую преданность Консуэло своему искусству, ибо и сама ощущала в полной мере все то, о чем писал в очаровательно - свободной, искусно - небрежной, энергической манере господин Занд о волшебной власти музыки! Ни МамА, ни кто либо из домашних не разделял пристрастия Адини к роману о певице - босоножке. ПапА же и вовсе не терпел в своем присутствии разговорах о вольностях дерзких французов!
С нетерпением ожидая каждый номер "Ревю Эндепендант"* (*Именно там печатались с февраля 1842 года главы романа "Консуэло" - Р.) Адини каждый раз буквально выхватывала газету из рук придворного библиотекаря, и удивительно, как не сминали комом ее тонкие, порывистые пальцы чуть желтоватую бумагу, загадочно пахнущую карамелью, рисовою пудрой и чем то еще, далеким, парижским... Ветром с Сены?
Адини, с детскою почти восторженностью, расспрашивала Фридриха о его пребывании в Париже, о том, видел ли он сам легендарного господина Занда? Но жених в ответ лишь растерянно разводил руками, в Париже то он бывал, но вот писателя, писательницу то есть, увидеть на этот раз ему не довелось, ибо тот, то есть та.. - на этом месте милый ее Фридрих слегка краснел и заикался от конфузливой путаницы, - после путешествия с господином Мюссе по Венеции, заперлась почти безвыездно в Ноане, родовой усадьбе, и, по слухам, пишет новый роман о любви.
Красив ли господин... госпожа Занд? О, несомненно, но ее смугловатые, немного резкие черты лица не несут в себе той пленительной нежности, что он видит в лице милой Адини, хотя они чем то похожи. Живостью взора, быть может? Но у знаменитой романистки глаза карие, почти черные, и такие же блестящие, как смоль, кудри до плеч. Она прячет их под шляпою, остричь не осмелилась, благодарение Богу! Говорят, великолепно сидит в седле и часто шокирует светское общество своим появлением в мужеском костюме: редингот, сюртук, панталоны, блуза, галстух.. Правда, она повязывает его с небрежностью банта, и опытный глаз сразу отличает изысканность ее истинно женских манер и за этой маскаредной странностью, но все же!
Портрет Жорж Санд, Огюст Шарпантье
Адини любит гардению? Нет? Жасмин? Но - почему? Слишком резок запах? Пожалуй, она опять права... Ей нравятся ландыши, камелия и сирень? Нежные цветы. Как она сама. Ландыши, сколько она слышала, любила и ее легендарная "Анмама" - королева Луиза Прусская? Та, которая покорила и самого Буонопарте. Он даже объявил себя ее Рыцарем, так гласит легенда прусской королевской семьи. Но какой странный рыцарь, однако! - сокрушенно качала головой девушка.
Вместе с ее благословенным Дядюшкой, Императором Российским, Александром Первым, в честь которого она и получила свое имя, Буонапарте жарко клялся в присутствии прелестной Дамы - королевы Луизы на могиле ее предка, Фридриха Великого, в верности идеалам мира и чести, а чем это все закончилось?! Походом в польские земли и пожаром Москвы, войною, принесшей России много бед... МамА рассказывала им позднее, что покойная Государыня Елисавета Алексеевна, Августейшая ее тетушка, заливалась слезами, получая письма Венценосца - супруга с театра военных действий. Тысячи убитых и раненых, разоренные деревни и усадьбы, униженные и ограбленные поселяне.
Что напугало его более всего: ужасы ее рассказа или залитый кровью, обшитый тонким кружевом платок, она так и не поняла. Все вместе, пожалуй! Он взял у нее из рук изящный кусочек батиста, и хотел было положить его в карман жилета, а взамен дать ей свой, но Адини испуганно прошептала, что подмену легко может заметить чуть отставшая от них в прогулке Олли, сказать ПапА и МамА, напугать всех родных, а, должно быть, ничего страшного и не произошло вовсе, просто она в волнении перенапрягла горло, которое ей надо беречь особо. Лучше уж испачканный платок кинуть в пруд, обвязав им гальку на Карповом пруду, - тут Адини слабо улыбнулась, на бледном лице засияли темно - синие провалы ее глаз, и растерянный Фридрих никак не смог отказать своей милой нареченной в этой, немного странной, трагической шалости.
Взявшись за руки, как беспечные дети, они почти бегом, вернулись к изящному своду Карпова моста, и едва маленький комок из рук жениха легко переместился в воду, вызвав тихий всплеск и распугав стрекоз, замерших над полуденною гладью в чутком полусне; как к ним подошла Олли и, напустив на себя важный и строгий вид гувернантки, принялась отчитывать Адини: можно ли так бегать Цесаревне русской и будущей Ландграфине?! Она за ними едва поспевала, и потеряла в аллеях. И потом, сестра напрочь нарушила все запреты докторов - столько быть на прогулке, стоять на сыром мосту! Куда же смотрит Карл - Фридрих?! Нет, нет им обоим уже давно пора обрести сериозность, иначе, и милая Адини, и он, будущий герцог Гессен - Кассельский, станут похожи вон на тех стрекоз, что и в сонный полдень покоя не ведают, все танцуют!
Императрица Александра Федоровна, К.Брюллов
Адини заметила по птичьи быстрый, встревоженный взгляд матери в сторону придворного врача, мирно дремавшего на мягкой банкетке в самой середине залы, и поняла, что тревога сия вызвана только ею, ибо сердце чуткое обмануть нельзя: МамА что-то почувствовала еще с того самого момента, как они с Фридрихом возвратились с прогулки, и настояла на послеобеденном отдыхе для всех, сославшись на крайнюю утомительность летнего солнца. В Коттедж, в Александрию, к Маркизовой луже,* (*Так в девятнадцатое столетие называли Финский залив. - Р.) как ожидалось, не поехали вовсе, только Папа отправился в город, в Зимний дворец, на встречу с сановниками, но к вечеру уже воротился...
Впрочем, Адини и не заметила, как наступил вечер, ибо прервала свой короткий отдых живою мыслью о том, что многое еще не рассказала и не показала Фридриху: ни своей любимой беседки, ни розового газона, что так любовно оберегала и холила ее покойная бабушка - императрица Мария Феодоровна. Он виден как раз из окна столовой. Фридрих и в Зимнем дворце многого еще толком не знал. По возвращении в город ему непременно надо показать красный кабинет МамА, подобие домашнего алтаря, где стоял мраморный бюст бабушки, королевы Луизы, увитый венками роз.
Эта комната напоминала Мама о юности и полна была удивительных вещей: картин, статуэток, портретов предков резных шкатулок и безделушек, бутоньерок и вазонов с цветами; альбомов с чудесными литографиями, книг, написанных старинным готическим шрифтом, в том числе ее любимую "Анну Росс" - рассказ о верующей маленькой девочке умершей от болезни, как раз в самое Рождество! Сколько слез она пролила над этою книгою вместе с Олли и Мэри! Там же, в этой комнате, Адини часто молилась об исполнении своих заветных детских желаний, со всем пылом юной души, принимающей волшебство старинных слов старославянской молитвы за непреложность истинной яви.
В раннем детстве страницы любимых книг казались Адини изрисованными тонким, замысловатым узором. Она все пыталась отыскать то крыло птицы, то облако, то лепесток цветка в этих буквах... Став старше, нашла в них уже другое очарование - аромат старинных, "отменно - длинных" легенд об ундинах и рыцарях. Мэри и Олли немного посмеивались над нею, считая сестру маленькою чудачкой, а она в ответ лишь светло улыбалась им... И словно проскальзывал в сводчатые комнаты с высокими потолками нежный солнечный луч.
Великий князь Константин Николаевич, худ.неизвестен
Но дивное густо - переливчатое, словно ограненное хрусталем, сопрано звучало все реже и реже. А доктора все суровее качали головами, слыша хрипловатое покашливание девушки прохладными вечерами. Пугливые врачеватели все порывались запретить ей петь и хором отсылали изгонять коварную слабость и хворь к теплым баденским и италийским водам, в далекий Неаполь, солнечную Ниццу...
Но мечтам о полном выздоровлении мешал строгий дворцовый протокол. Близился день бракосочетания русской Великой княжны - Цесаревны Александры Николаевны с герцогом Карлом - Фридрихом Кассельским и пускаться в путешествия никак нельзя было. Нельзя было ей и уехать на новую родину. Дождливый климат земли Гессен - Кассельской пугал щепетильных докторов гораздо более, чем длинные петербургские зимы. И тогда на строгом семейном совете во главе с ПапА решено было, что Адини и Карл - Фридрих сколь возможно долее останутся в Петербурге после церемониала венчания, а ближе к весне непременно постараются выехать в Италию или к целебным ключам Бадена.
http://s-makarenko.narod.ru/articles8.html
http://ru-oldrussia.livejournal.com
http://rostislava.livejournal.com/10036.html
http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/5505.php
Восстановленный пост от 21.09.2012 г.
Серия сообщений " ***Николай I, его близкие":
Часть 1 - Император Всероссийский Николай I.
Часть 2 - Царицы, восхитившие Пушкина.Часть 2. «Звезда-харита средь харит»
...
Часть 11 - Великая княгиня Александра Иосифовна
Часть 12 - Петергоф. Мистическая обитель императрицы Александры Федоровны.
Часть 13 - Александра Николаевна Романова. "Соловей гатчинских рощ" (Очерк из цикла "Царский альбом") Часть 1.
Часть 14 - Александра Николаевна Романова- "Соловей гатчинских рощ" (Очерк из цикла "Царский альбом") Часть 2.
Рубрики: | Легенды, притчи, мифы, истории, интересный мир!!! |
Комментировать | « Пред. запись — К дневнику — След. запись » | Страницы: [1] [Новые] |